The Wind that blows between the Worlds

«И Тамлинсон взглянул вперед
И увидал в ночи
Звезды, замученной в аду,
Кровавые лучи...»
by Rudyard Kipling, TOMLINSON


Только один раз. Слеза скатится по щеке. И то ли это боль от утраты кого-то, некогда безумно любимого. То ли это внезапная боль от всех понесённых утрат сразу.


TABOO, который сделал зиму. Том Харди, который, как всегда, сделал всех.

Но это всё же преувеличение. TABOO  не стал хитом зимы. Но в этом есть своя прелесть — Харди как будто сам выбрал себе зрителей. И позвольте считать тех, кого он выбрал, избранными. Теми, кого затянул в себя мрачный мир ТАБУ.

Вместо прекрасных и ухоженных особняков, которые так любят на ITV, Том Харди и телеканалы BBC и FX отправили нас в не самую привлекательную часть Лондона начала 19-го века.

1814 год. Наполеоновские войны закончились поражением одноимённого императора. Корона воюет с бывшей колонией, которая строит светлое будущее за океаном. Где-то там, в английской провинции умирающая Джейн Остен пишет свои великие романы, всю прелесть и жестокость которых оценят лишь век спустя. Но тихий, бытовой, хотя и скрыто страстный мир Остен останется далеко.

TABOO — это мир, который существует параллельно миру Джейн Остен и её персонажей.
Это мир, который мы видим глазами его главного героя — Джеймса Делэйни. Безо всяких иллюзий. Циничный и жестокий. В нём есть своя красота, но нет романтики и сантиментов.

История TABOO была придумана отцом Тома, писателем Эдвардом *Чипсом* Харди несколько лет назад и написана вместе с сыном.
Сценарий для сериала им помогал писать Стивен Найт. Он же, по словам Тома Харди, придумал несколько новых персонажей. Найт очень хороший рассказчик, но, в общем, достаточно предсказуемый (LOCKE как исключение: избежал все свои клише). Так что все просчитываемые ходы, видимо, на его совести. А нестандартные на совести семьи Харди.

Начало истории классическое. Из Африки на похороны недавно умершего Хораса Делэйни возвращается его сын Джеймс. Его считали погибшим, хотя слухи о том, что он очень даже жив, по Лондону ходили.

Сложные отношения с отцом, безнадёжная первая любовь, всё то, от чего много лет назад юный Джеймс сбежал на край света, снова наваливаются на уже взрослого мужчину с яростным взглядом.
Из Африки вернулся совершенно другой Джеймс Делэйни.

От отца Джеймс унаследовал весьма ценную вещь. Участок земли, бывшая индейская территория Нутка Зунд, которая мило расположилась между свежесозданными Соединенными Штатами Америки и пока ещё британскими территориями.

Кусок земли весьма востребован, так как через него идёт торговый путь в Китай, который нужен всем, потому что является источником благосостояния многих компаний. И главное, великой и ужасной Ост-Индской компании, которой к тому времени исполнилось уже 200 лет, и которая являлась, наверно первой крупной корпорацией в истории. Как сказал Стивен Найт, она была сама себе и ЦРУ и АНБ.

Но Джеймс желает создать свою собственную компанию и экспортировать товары из Китая. Таким образом, он оказывается против всех сразу — Ост-Индской компании, Короны и юных США. Корона и США не такое уж непроходимое препятствие.

И вот такой, несколько неотесанный на вид, Джеймс Делэйни восстаёт против компании, диктовавшей свои условия нескольким поколениям королей и королев Британии и не только оной.

Делайте вашу ставку, леди и джентльмены.
И мы её делаем.
Мы ставим на Джеймса Делэйни.
Потому что это Харди? Скорее, потому что Джеймс Делэйни — это Том Харди образца георгианской Англии. Как-то так.

Нам почти ничего не расскажут о жизни Джеймса в Африке, но, наверно, можно вспомнить биографию Артюра Рембо. Даже поэты зверели в колониальной Африке 18-го и 19-го века. Просто потому, что это был вопрос выживания.

И жуткие слухи об африканской жизни Джеймса бродят по Лондону.
Но только одна история окажется достоверной — он был единственным выжившим с рабовладельческого корабля с сотнями африканцев в трюме, потопленных по приказу угадайте кого. О, да. Корпорации зла.

Историки, посмотревшие сериал, разошлись во мнениях о правдивости демонстрации злобости Ост-Индской компании. Некоторые защищают её, некоторые пишут, что сериал обошёлся с ней довольно ласково.

Вернёмся к Джеймсу.
Джеймс не скрывает, что делал в Африке ужасные вещи. Это или правда, или желание демонизировать себя? Скорее первое. Человек, который смог выдержать страшные пытки в Хайгетской тюрьме, должен был где-то получить, мягко говоря, суровый опыт.

Одним из главных факторов, определяющих жизнь Джеймса, является его сложное происхождение: мать Джеймса была индианкой, купленной его отцом вместе с Нуткой.
В Лондоне Хорас Делэйни пытался выдать свою жену за испанскую графиню, но это не сработало. Она сошла с ума, и была отправлена мужем в Бедлам, где и умерла.

Джеймс унаследовал от матери странные видения, сны, может быть, безумие. Хотя насчёт последнего можно поспорить. Что есть нормальность вообще.

Но исследовать, что такое Джеймс, занятие неблагодарное. Он слишком сложно устроен. Простые определения к нему не подходят. Он напоминает многих персонажей классической литературы от Хитклиффа до фолкнеровского Томаса Сатпена. Особенно отчётливо вспоминается полковник Сатпен, когда Джеймс, в стельку пьяный, засыпает уткнувшись лицом в грязь. В ту роковую ночь, когда погибла Винтер. Это кажется почти цитатой из Фолкнера.

Но он всё-таки уникален, Джеймс Делэйни. И, конечно, это заслуга Харди.
Джеймс обманчив так же, как сам Харди. Зрители покупаются на мужественное и, как им кажется, простое лицо Харди. Но Том — единственный сын двух интеллектуалов, он получил блестящее образование, у него много аристократических развлечений: он играет в поло и общается с виндзорскими принцами в свободное от работы время.

Он, конечно, не Джеймс Делэйни, но ведь Харди фактически сам написал этот образ. Это то, что, может быть, в нём есть, или то, чем он хотел бы быть в определённых обстоятельствах.
Но не то, что он хотел бы пережить.

Видения Джеймса об умершей в Бедламе матери придают TABOO атмосферу мистики, но не стоит обманываться. Нам всем снятся кошмары или иногда вещие сны. Некоторые об этом знают, некоторые нет.

Начало девятнадцатого века — время готической литературы. И сны и галлюцинации Джеймса — это не только ключ к его весьма запутанному внутреннему миру, но и реверанс эпохе.

Преданный слуга Брайс будет защищать покойного Хораса, отправившего первую жену в печально известный Бедлам. А Джеймс, бродящий по развалинам уже закрытого сумасшедшего дома, вряд ли сможет простить отца.

Но единственное, что ясно из видений Джеймса о матери и из обрывочных рассказов Брайса — она никогда не была матерью года. Женщина в его видения жестока и не даёт Джеймсу столь необходимого мира с самим собой.
Сложно в чём-то винить молодую индианку, которую купили за бусы и вырвали из привычной среды в совершенно чуждый ей мир. Она была сломанной настолько, что починить её уже было невозможно.
Может быть, там, на её родине, на Нутке, мы узнаем о ней больше.

Джеймс другой. Он всё-таки на половину англичанин. Хотя это тоже почти диагноз.

Детские душевные травмы, которые некому было залечить. И, наверно, горькая, и запретная любовь к младшей сводной сестре Зилфе была какой-то попыткой найти хоть какую-то надежду на счастье.
Инцесты случаются не только в Вестеросе. Это довольно распространённое и не всегда криминальное явление. Иногда это просто тяга двух заброшенных детей друг к другу.

Свою первую любовь Джеймс спустя годы снова встречает в Лондоне. Она давно замужем за вполне приличным человеком Торном Гири, но ревность к Джеймсу сильно портит характер Торна, а его самовлюблённая жена только всё усугубляет, и в конечном итоге всё это приводит к необратимым последствиям.
Но на каком-то доступном ей уровне Зилфа всё ещё любит Джеймса. Или секс с Джеймсом.
Только вот себя она любит намного сильнее.

А для Джеймса, скорее всего, это уже только память о первой любви, а не сама любовь. Страсть осталась, но в ней, видимо, нет того, что было в юности — нежности и преклонения. А секс. Он вечен.

А новая любовь... Куда же без неё.
Молодая дама придёт в дом и нахально заявит, что она вдова его отца и такая же наследница Нутки и особняка у реки, как и Джеймс. Лорна Боу, рыжая актриса из театров Вест-Энда.
Джеймс разрешит ей остаться в доме, и ни разу об этом не пожалеет.

Но это мы поймём, что она — потенциальная новая любовь. Джеймсу не до этого, и уж точно не до понимания того факта, что молодая мачеха — это именно та женщина, которая ему нужна. Хорас как будто оставил в наследство сыну и её тоже — настолько ценным активом она оказывается для Джеймса.

Как говорил персонаж почти забытой американской пьесы: «Рыжая женщина — уже наполовину красавица».

Ближе к финалу сезона Джеймс откажется от некогда заманчивого предложения Зилфы строить совместное будущее. Он осознает, что она — прошлое. И он не подписывался на то, что она сделала ради того, чтобы быть вместе с ним.
Отказ окажется фатальным для Зилфы.

Но, нет, я не собираюсь пересказывать все сюжетные линии.

Достаточно простые сюжетные ходы смотрятся невероятно сильно благодаря актерской игре и мрачноватой красоте.

Нет, это просто лондонские трущобы. Это старый и не слишком ухоженный особняк. Это развалины Бедлама. Это бордели. Это рассветы и закаты на грязной Темзе.
Но в этом есть своя красота. Как в самых мрачных романах Диккенса и других великих викторианцев.

Харди рассказал о тех, кто вдохновлял его:
«It's a little bit like old-school, classic gothic literature like “Heart of Darkness”, or even Jack the Ripper territory, or “Great Expectations” when Pip meets Magwitch on the moor, or maybe "The Raven" by Edgar Allen Poe». Esquire

Дети. В сериале двое детей.
Роберт, внебрачный сын Джеймса и неозвученной женщины. Во всяком случае, Зилфа ни разу не упоминала о ребёнке. Что, зная Зилфу, совершенно не является показателем того, что она не мать Роберта. Она могла просто начисто выбросить из памяти столь незначительный факт. Но, есть вероятность, что Роберт не её сын.
Джеймс подчёркнуто игнорирует Роберта. Кого он этим обманывает, непонятно, потому что мальчик ему слишком очевидно небезразличен.

И ещё один ребёнок: Винтер, дочь владелицы борделя Хельги. Видимо, от внезапной ночи с каким-то африканцем. С Винтер у Джеймса завяжутся почти дружеские отношения.

Обоих детей странно тянет к Джеймсу. Дети видят то, чего не видят взрослые. Они чувствуют доброту за двадцатью слоями цинизма и равнодушия. (И понимают её отсутствие, когда им лицемерно-сладко улыбаются).

Поэтому и Роберт, и Винтер готовы отдать за Джеймса жизнь. И, к сожалению, с Винтер это случится в прямом смысле.

Несмотря на изобилие тяжёлых сцен в сериале, похороны Винтер смотрятся намного тягостнее, чем ужасающие пытки Джеймса в Хайгете.

Джеймс будет сидеть в стороне, наблюдая за похоронами, и, как обычно, делая вид, что ему недоступны простые человеческие чувства, но его найдёт Лорна и с ласковой насмешкой снесёт его демонизм, потому что она, как и дети, видит другого Джеймса Делэйни.

Актёрский состав TABOO, который, казалось, должен был пасть под доминирующим над всё и вся Томом Харди, оказался достаточно сильным, и нет ни одного персонажа второго и даже третьего плана, который не оказался бы ярким и запоминающимся.

Единственная претензия — Уна Чаплин в роли Зилфы.
Уна обладает весьма своеобразной красотой, но начисто лишена очарования. И не бог весть как талантлива. Фамилия Чаплин сама по себе не работает.

Поэтому случилось deja vu.
Несколько лет назад выбор Уны на роль Талисы Мэйгир в GAME OF THRONES казался несколько неоправданным, потому что сложно было понять, почему Роб Старк из-за такой далеко не самой ослепительной девицы практически махнул рукой на всё на свете, проиграл войну и весьма печально закончил свои дни. Осталось ощущение, что у старшего из сыновей Старков просто странный вкус. Впрочем, из всех Старков хороший вкус демонстрирует пока только Джон Сноу. Видимо, он унаследовал хороший вкус от матери.

Похожая реакция на Уну, как на предмет большой страсти, случилась и в TABOO.
Вспомнилась старая фраза Дэвида О. Селзника: «А теперь найдите дурака, который 12 лет будет её ждать».

Чаплин старательно выкатывает глаза и выгибает шею, но сексуальности и обаяния от этого не прибавляется. Можно сослаться на тот факт, что в годы их юности Джеймс был не слишком разборчив и полюбил то, что было рядом.

Впрочем, это лишь мой субъективный взгляд. Хотя не исключён вариант, что мы и не должны были проникнуться Зилфой. Она — один из самых неприятных персонажей сериала. И, возможно, более приятная актриса сместила бы акценты в ненужную сторону.

Но вряд ли Зилфа ещё побеспокоит Джеймса и нас.
Леди покончила с собой, не без изящества спрыгнув с моста, и будем надеяться, что она уже не выплывет из Темзы.

Но сцена, когда Джеймс узнал о её смерти, прочитав последнее письмо Зилфы к нему, получилась самой сильной в фильме. Единственное проявление душевной боли за все восемь серий.
Слеза скатится по щеке, и Джеймс закроет лицо руками, чтобы сидящая рядом Лорна не увидела, что он сделан из плоти, крови и боли.

«... If she were dead, I would know it. I would hear her... And I would feel it... As if there were a door open in this very house...» — James
« Oh, James» — Lorna
«No. No. If she was in the river... She would sing to me. And I would hear her. Her words are very certain. How did I not know?» — James
«Because the dead don't sing» — Lorna
«If they don't sing, then how do I hear them?» — James

И всё же Лорна вытащит его из мрака.

Писать о том, как Харди играет, скучно. Мы все знаем, как Харди умеет играть. А это его сериал. Снятый на его деньги. Поэтому, конечно, мы видим лучшую версию актёра Тома Харди. От него вообще трудно глаза отвести. Он ломает зрителя так же, как всех персонажей сериала.

Но и все актёры прекрасны. Очаровательна и естественна Джесси Бакли в роли Лорны, Дэвид Хэйман в роли верного слуги семьи Брайса, Руби-Мэй Мартинвуд в роли Винтер, Эдвард Хогг в роли старого друга Джеймса, гея Майкла Годфри, шпионящего для него в Ост-Индской компании. Весьма мил оказался юный Луис Эшбурн Серкис в роли Роберта.
Etc, etc...

Но отдельно хочется написать про просто феерическую игру Марка Гатисса, сыгравшего принца-регента, будущего короля Георга IV. Гатисс полностью и самым блистательным образом реабилитировал себя в моих глазах за маловменяемые сценарии последнего сезона SHERLOCK и заодно за Майкрофта.

А восхитительная музыка Макса Рихтера. Одна интродукция стоит того, чтобы слушать и пересматривать вступительные титры еще долгое время. Нежная тема заставки резко контрастирует с жёстким повествованием. Но это и есть посыл: там, за демоническим взглядом Джеймса такой же мальчик, как Роберт. Только прошедший все круги ада и немного больше.

TABOO вгрызается в зрителя так же, как Джеймс вгрызается во всё, что мешает ему на его пути. Сериал закончился несколько недель назад, но он не оставляет, как годами нас не оставляют хорошие книги.

Небольшой рейтинг, нытьё многих зрителей, что им было скучно. Да ради бога. Сколько людей в мире читали «Авессало́м, Авессало́м!» Фолкнера? Ну, так это приятное меньшинство и хорошая компания.
TABOO действительно оставляет ощущение прочитанной книги, очень хорошо написанной, и написанной давно.
Они блестяще справились, отец и сын Харди, создав яркий, сильный и захватывающий мир.

И я отправляюсь через почти все события сериала сразу в финал.

Джеймс выиграл этот раунд у Ост-Индской компании, которой осталось жить еще около 60-ти лет, и уплыл со своими друзьями по несчастью в Америку.
В пустом особняке у реки остался только Брайс, которого Джеймс не взял с собой. То ли не простил, то ли не захотел тащить старика на край света.

Лорна тяжело ранена, но, скорей всего, она выживет, ведь то, что ей надо в жизни, плывёт с ней на корабле.
Роберт на корабле с отцом, который правда ещё не готов принять на себя эту роль целиком.
Годфри, которому придётся еще 200 лет ждать легализации своей ориентации в новой стране, утешает умирающего от ожогов доктора Чолмондейли.

Британский флаг на корабле спущен. Американский поднят.
И я не завидую той Америке, которая встанет на пути Джеймса Делэйни и его планов во втором сезоне сериале.

 «I thought the gunpowder was for the Americans.» — Atticus
 «We are Americans.» — James

История далеко ещё не закончена. Пройдена только часть дороги.
Зная Джеймса можно твёрдо верить, что он будет выбирать самые непроходимые пути.
И, как сказал Киплинг, ветры, которые дуют между мирами...

Что ж, встретимся на том берегу океана, мистер Джеймс Делэйни.

«И Тамлинсон взглянул назад

И увидал сквозь бред

Звезды, замученной в аду,

Молочно-белый свет…»

by Rudyard Kipling, TOMLINSON